Шла Великая Отечественная. В кабинет секретаря Союза писателей Александра Фадеева вошла необычная посетительница: нищая старуха с мешком в руках.
Фадеев нахмурился. — У вас ко мне какое–то дело? Старушка положила свой мешок на колени и сказала как–то неожиданно искренне:
— Жить тяжело, Александр Александрович. Помогите как–нибудь.
— А что, неужели и вы тоже писатель? — с иронией спросил он.
— Я пишу стихи, — сказала женщина, как бы извиняясь.
— Их печатали когда–то. Только очень давно.
— Как же вас зовут?
— Раиса Адамовна Кудашева.
— Ну прочтите что–нибудь: — обреченно произнес Фадеев.
— Извольте, — согласилась женщина и начала: "В лесу родилась елочка, В лесу она росла:"
Читать далее...

ОНА:

Когда мне будет восемьдесят пять,
Когда начну я тапочки терять,
В бульоне размягчать кусочки хлеба,
Вязать излишне длинные шарфы,
Ходить, держась за стены и шкафы,
И долго–долго вглядываться в небо,
Когда все женское,
Что мне сейчас дано,
Истратится и станет все равно –
Уснуть, проснуться, или не проснуться.
Из виданного на своем веку
Я бережно твой образ извлеку,
И чуть заметно губы улыбнутся.

ОН:

Когда мне будет восемьдесят пять,
По дому буду твои тапочки искать,
Ворчать на то, что трудно мне сгибаться,
Носить какие–то нелепые шарфы
Из тех, что для меня связала ты.
А утром, просыпаясь до рассвета,
Прислушаюсь к дыханью твоему,
Вдруг улыбнусь и тихо обниму.
Когда мне будет восемьдесят пять,
С тебя пылинки буду я сдувать,
Твои седые букли поправлять,
И, взявшись за руки по скверику гулять.
И нам не страшно будет умирать,
Когда нам будет восемьдесят пять...

Авторы: Вадим Зинчук и Вера Бутко

Один не разберет, чем пахнут розы,
Другой из горьких трав добудет мед...
Кому–то мелочь дашь, навек запомнит...
Кому–то жизнь отдашь, а он и не поймет.

Презентуемъ Вамъ, милостивые судари и сударыни, очередной романсъ извѣстнаго шансонье–самурая Витторіо Тсойскаго. Оная пестня написана Тсойскимъ уже въ эмиграціи, гдѣ онъ, подобно истому почвеннику, тяжело переживалъ отрывъ отъ корней и выразилъ въ оныхъ виршахъ пронзительную ностальгію.

Созерцаю эмпиреи сквозь чужой мезонинъ,
Тщетно силюсь хоть одно свѣтило признать,
Совершалъ я променады межъ березъ и калинъ –
Днесь приходится въ Парижахъ бобылемъ куковать.

Рефренъ:

Но, коль имѣется въ карманѣ табаку кисетъ,
Стало быть не столь прискорбна вся тщета бытія…
Въ портмонѣ лежитъ билетъ на почтовый экипажъ,
Вотъ махнетъ кнутомъ ямщикъ и останется лишь пыль.

Ни единъ не во хмелю не сознавался, что шпіонъ,
Ни одинъ достойный мужъ не утратилъ лица,
А безъ Моцарта публичная дуэль – моветонъ,
А безъ Шуберта печаленъ путь къ праотцамъ.

Рефренъ:

Но, коль имѣется въ карманѣ табаку кисетъ,
Стало быть не столь прискорбна вся тщета бытія…
Вотъ билетъ на цеппелинъ въ вензеляхъ и апплике,
Пару капитанъ поддастъ и останется лишь тѣнь.


Читать далее...

Вам, проживающим за оргией оргию,
имеющим ванную и теплый клозет!
Как вам не стыдно о представленных к Георгию
вычитывать из столбцов газет?

Знаете ли вы, бездарные, многие,
думающие нажраться лучше как,–
может быть, сейчас бомбой ноги
выдрало у Петрова поручика?..

Если он приведенный на убой,
вдруг увидел, израненный,
как вы измазанной в котлете губой
похотливо напеваете Северянина!

Вам ли, любящим баб да блюда,
жизнь отдавать в угоду?!
Я лучше в баре блядям буду
подавать ананасную воду!

1915

Как много тех, с кем можно лечь в постель,
Как мало тех, с кем хочется проснуться…
И утром, расставаясь улыбнуться,
И помахать рукой, и улыбнуться,
И целый день, волнуясь, ждать вестей.

Как много тех, с кем можно просто жить,
Пить утром кофе, говорить и спорить…
С кем можно ездить отдыхать на море,
И, как положено – и в радости, и в горе
Быть рядом… Но при этом не любить…

Как мало тех, с кем хочется мечтать!
Смотреть, как облака роятся в небе,
Писать слова любви на первом снеге,
И думать лишь об этом человеке…
И счастья большего не знать и не желать.

Как мало тех, с кем можно помолчать,
Кто понимает с полуслова, с полувзгляда,
Кому не жалко год за годом отдавать,
И за кого ты сможешь, как награду,
Любую боль, любую казнь принять…
Читать далее...

Плакали собаки на руинах.
Плакали взахлёб, не понарошку.
По-собачьи целовали руки
За глоток воды и хлеба крошку.
Выли и за старым, и за малым.
За разрушенной обстрелом хатой.
Плакали на брошенных подворьях
В Угледаре и Ясиноватой.
Где-то на бумаге перемирье,
Только здесь стреляют, словно в тире.
И пока что слабая надежда
На рассказы о грядущем мире.
Вопиёт израненный Донбасс мой.
Каждый раз прощанье - слёзок блики.
Увожу девчонок и мальчишек
Да икону Спаса с пулей в лике.
Провожают, все как есть, гурьбою
И клянусь приехать вновь слезами.
Здесь мой дом. Здесь люди с добрым сердцем
И собаки с грустными глазами...

(Ирина Вязовская-Быковская)

What potions have I drank of Siren tears,
Distilled from limbecks foul as hell within,
Applying fears to hopes, and hopes to fears,
Still losing when I saw myself to win!
What wretched errors hath my heart committed,
Whilst it hath thought itself so blessed never!
How have mine eyes out of their spheres been fitted
In the distraction of this madding fever!
О benefit of ill! now I find true
That better is by evil still made better,
And ruined love when it is built anew
Grows fairer than at first, more strong, far greater.
So I return rebuked to my content,
And gain by ill thrice more than I have spent.

О, сколько горьких слез я выпивал
Очищенных средь колб, подобных аду,
Надежду страхом, страх надеждой гнал,
Теряя там, где ожидал отраду!
Каких безумств не совершал в тот миг,
Когда считал себя в зените счастья!
Как выступали из орбит своих
Мои глаза в припадках злобных страсти!
О благо зла! Теперь могу понять,
Что лучшее лишь лучше от страданий, -
Любовь былая, возродясь опять,
И краше, и полней очарований.
Так я ценой перенесенной муки,
Счастливей трижды после дней разлуки.

Перевод М. И. Чайковского
Читать далее...

В Цибулеморї дуб зелений,
Цiпок злотий на стовпурi,
I в день, i нiччю кицька вчена
По цепу вештає всi днi.
Iде праворуч — пiсню виє,
Лiворуч — байку муркотить,
Потвори, лiсовик дурiє,
Русалка на гiллях висить.
Там на спростованих дорiжках
Слiди небачених тварин,
Домiвка на курячих нiжках
Стоїть без вiкон та дверин.
Примари там у лici милi,
Там у зорi нахлинуть хвилi
На берег дикий та пустий,
I тридцять парубкiв моторних
Виходять з-за кущiв потворних,
А з ними дядько їх морський.
Там королевич за городом
Тримає в полонi царя,
Там промiж хмар, перед народом,
Скрiзь лiс, галявини, моря
Негiдь несе богатиря.
Царiвнi в серце впала туга
Та вовченя їй замiсть друга.
Там ступа з Бабою-Ягою
Нахабно пре сама собою.
Там Чахлик-Цар на грошах мре,
Там руський дух — кацапом тхне!

Я мед там коштував, бував….
Дубок i справдi величавий;
Пiд ним сидiв арап курчавий
Менi це все розповiдав...

Для тех кто не понял - это "Лукоморье" А.С. Пушкина на свидомой мове.

Наверное Александр Сергеевич, от такого перевода в гробу вертится, все таки он не мог написать такие слова, как "Цибулемор" ни "Тридцать парубков моторых" ни даже "Чахлик-Цар", ну а "Русалка на гиллях" - после всех кричалок, совсем не означает сидит, скорее всего повесилась, от того что сделали с прекрассной русской поэзией, новые украинские поети та перекладачі..

Ну и так "вишенка на торте". Вместо москальского языка рабов:

"Паду ли я, стрелой пронзенный,
Иль мимо пролетит она?"

на языке не ватников, а це европейцев будет так:

"Чи гепнусь я, дрючком продертий,
Чи мимо прошпандьорить він?"

Мам, я в плену, но ты не плачь.
Заштопали, теперь как новый.
Меня лечил донецкий врач
Уставший, строгий и суровый.

Лечил меня. Ты слышишь, мам:
Я бил по городу из "Градов",
И пол-больницы просто в хлам,
Но он меня лечил: «Так надо».

Мам, я – чудовище, прости.
В потоках лжи мы заблудились.
Всю жизнь мне этот крест нести.
Теперь мои глаза открылись.

Нас провезли по тем местам,
Куда снаряды угодили.
А мы не верили глазам:
Что мы с Донбассом натворили!

В больницах раненых полно.
Здесь каждый Киев проклинает.
Отец, белей чем полотно,
Ребёнка мёртвого качает.
Читать далее...

'' Я не считаю слово «патриот»
Ужасным и тем более «постыдным»,
Хотя сейчас, совсем наоборот,
Всех патриотов называют быдлом.

И в моде стыд за Родину свою,
Как моден шуз из кожи крокодила,
Ну и пускай, мне это по х@ю,
Я не плюю на память и могилы.

И для кого-то я, наверно, гад,
Спасибо говорю тебе, Создатель,
Что ватник я, что, сука, колорад.
По мне так это лучше, чем предатель.''

Александр Гутин.

В этой сказке
Нет порядка:
Что ни слово -
То загадка!
Вот что
Сказка говорит:
Жили-были
КОТ
и
КIТ.
Читать далее...

Читать далее...

Рассказчик
*
Наш Барак не прогадал - Петр надежды оправдал. Вот талантливый, паскуда, даже я не ожидал! Он с тех пор, как улетел, переделал столько дел - и в гейропе засветился, и майданцев подогрел. Здесь по радио соврал, там оружие раздал. И уже к перевороту потихоньку приступал.
А Укропия живет! Ще не вмерла, но вот-вот. Вместо Клауса Бандера к ней пришел на Новый Год. Веселится весь народ, кто не скачет - тот поет. Правосеки, гомосеки, в обчем - кто их разберет? Среди этих суматох путч застал народ врасплох. Янукович тихо слился. Сашко Билый вовсе сдох. Над Укропией туман. Отмайданился майдан. Рассыпается страна. А в Америке - весна...
*
Обама
*
Ах, весенняя пора!
Засиделся до утра!
Вспоминал златое детство,
Столько лет, а как вчера -
*
С пальмы слезешь, съешь банан
И купаться в океян...
Никаких тебе волнений,
Никаких душевных ран!
*
А теперь? И день и ночь
Не уходят думы прочь -
Где еще на белом свете
Демократии помочь?
*
(Подходит к карте)
*
Ну ка… Грузия, Вьетнам
Тут я был… И тут.. И там...
Здесь у нас, похоже, база,
Тут нам дали по ушам…
*
Пакистан, Ирак, Иран,
Ливия, Афганистан...
Что за карта, в самом деле?
Почему так мало стран?
*
О.. а это что? Непал?
Тут я точно не бывал!
Как у них, к примеру, с газом?
Нам бы газ не помешал!
*Читать далее...

Сказка в стихах ко дню рождения Порошенко. Опыт литературного злословия.

Действие первое
>
Рассказчик
>
За горами, за полями,
За широкими морями,
Вдалеке, едва видна
Есть Америка-страна
>
Правит той страной Обама
Правит плохо. Скажем прямо -
Как правитель он, увы,
Где-то в уровень ботвы
>
Но зато горазд бузить,
Миру целому грозить,
Ежли кто ему перечит -
Может даже забомбить
>
Утром встанет, съест салат
Влезет в шлёпки и халат
И зовет скорее Псаки,
В смысле, значит, на доклад
>
Обама
>
Свет мой, Псакушка, скажи,
Да всю правду доложи!
Я ль на свете всех чернее,
Всех завистливей и злее,
И богаче всех, и круче?
>
Псаки
>
Ты, мой босс, чернее тучи,
Злее самых злых собак
Вредный, прям как Шапокляк!
>
Ликом хмур, остер зубами!
В обчем, ежли между нами,
То такого мудака
Мир не знал еще пока!
>
Про богатство - что сказать,
Уточню, чтоб не соврать...
Вроде мы должны Китаю
Триллионов эдак пять?
>Читать далее...

Дорогой Карл XII, сражение под Полтавой,
Слава Богу, проиграно. Как говорил картавый,
Время покажет "кузькину мать", руины,
Кость посмертной радости с привкусом Украины.
То не зеленок - виден, траченный изотопом,
Жовто-блакытный реет над Конотопом,
Скроенный из холста, знать, припасла Канада.
Даром что без креста, но хохлам не надо.
Горькой вошни карбованец, семечки в полной жмене.
Не нам, кацапам, их обвинять в измене.
Сами под образами семьдесят лет в Рязани
С залитыми глазами жили как каторжане.
Скажем им, звонкой матерью паузы метя строго:
Скатертью вам, хохлы, и рушником дорога.
Ступайте от нас в жупане, не говоря - в мундире,
По адресу на три буквы, на стороны все четыре.
Пусть теперь в мазанке хором гансы
С ляхами ставят вас на четыре кости, поганцы.
Как в петлю лезть, так сообща, суп выбирая в чаще,
А курицу из борща грызть в одиночку слаще.
Прощевайте, хохлы, пожили вместе - хватит!
Плюнуть, что ли, в Днипро, может, он вспять покатит.
Брезгуя гордо нами, как оскомой битком набиты,
Отторгнутыми углами и вековой обидой.
Не поминайте лихом, вашего хлеба, неба
Нам, подавись вы жмыхом, не подолгом не треба.
Нечего портить кровь, рвать на груди одежду,
Кончилась, знать, любовь, коль и была промежду.
Что ковыряться зря в рваных корнях покопом.
Вас родила земля, грунт, чернозем с подзомбом,
Полно качать права, шить нам одно, другое.
Эта земля не дает, вам, калунам, покоя.
Ой, ты левада, степь, краля, баштан, вареник,
Больше, поди, теряли - больше людей, чем денег.
Как-нибудь перебьемся. А что до слезы из глаза
Нет на нее указа, ждать до другого раза.
С Богом, орлы и казаки, гетьманы, вертухаи,
Только когда придет и вам помирать, бугаи,
Будете вы хрипеть, царапая край матраса,
Строчки из Александра, а не брехню Тараса.
Читать далее...

Игорь Иртеньев:

Женщины носят чулки и колготки,
И равнодушны к вопросам культуры.
Двадцать процентов из них — идиотки,
Тридцать процентов — набитые дуры.
Сорок процентов из них психопатки,
В сумме нам это даёт девяносто.
Десять процентов имеем в остатке,
Да и из этих–то выбрать не просто.

Тамара Панферова. Oтвет Иртеньеву:

Носят мужчины усы и бородки,
И обсуждают проблемы любые.
Двадцать процентов из них — голубые.
Сорок процентов — любители водки.
Тридцать процентов из них — импотенты,
У десяти — с головой не в порядке.
В сумме нам это даёт сто процентов,
И ничего не имеем в остатке.

Эрнст. Ответ Иртеньеву и Панферовой:

Сорок процентов из тех, что в колготках
Неравнодушны к любителям водки.
Любят порой голубых психопатки,
Правда у них с головой не в порядке.
Дуры всегда импотентов жалели
А идиоток придурки хотели.
В сумме, конечно же, нас — сто процентов:
Дур, идиоток, козлов, импотентов…

Была Державная Россия,
Была великая страна
С народом мощным, как стихия,
Непобедимым, как волна.
Но, под напором черни дикой,
Пред ложным призраком "сво-бо-д"
Не стало Родины великой
Распался скованный народ.
В клочки разорвана порфира,
Растоптан царственный венец,
И смотрят все державы мира,
О, Русь, на жалкий твой конец!
Когда-то властная Царица,
Гроза и страх своих врагов,
Теперь ты жалкая блудница,
Раба, прислужница рабов!
В убогом рубище, нагая,
Моля о хлебе пред толпой,
Стоишь ты, наша Мать родная,
В углу с протянутой рукой.
Да будут прокляты потомством
Сыны, дерзнувшие предать
С таким преступным вероломством
Свою беспомощную Мать!

1917 г.

Стихотворение "Россия" осенью 1917 года
было послано Их Императорским Величествам в г.
Тобольск. В 1919 г. оно было впервые напечатано в
газете "Доброволец", выходившей в г.
Кисловодске, а позднее было опубликовано в №2
газеты "Царь-Колокол" от 31 августа 1920 г.,
издававшейся в г. Севастополе Н. П. Измайловым.

Ты слишком уж умна для поэтессы!

Ты что, не рад мне, милый? А придётся.

Люблю Вас, и не только ради дела...

Мадам, Ваш муж мне снова изменяет!

Сморкаясь в штору, отставлял мизинчик...

Готов на всё? Так вынеси же мусор!

"Гоп" не кричал - так, молча перепрыгнул.

Скажите, девушка... А впрочем, лучше молча.

Из вредности на красный свет не ходит!

Вы с этим умным видом даже спите?

Чем хуже голос, тем короче юбка...

Бессмертье радует лишь первые сто лет...

Пропеллер! Хочешь жить - умей вертеться!

Как утомляет симулировать нормальность!

Два звонаря на Пасху: Созвонимся!

Ручная - а кусается за ногу!

Томатный сок - кровь павших помидоров.

О, как не вовремя порой приходит время!

А в письмах Вы казались мне стройнее...

Был отвергаем, но зато - какими!

Не от хорошей жизни Вас целую...
Читать далее...

Лишь изредка я привстаю с диеты.

Я выгляжу неплохо, но нечасто.

Он весь в себе... Но что-то выпирает.

Сегодня плов без мяса. И без риса.

Как робок он... сопротивляться сложно...

Любовник лучше, да и ест он реже.

Какие это деньги? Это сдача!!!

Я вся твоя, а ты, похоже, общий...

Прощай навеки! Позвони мне завтра!

Он так молчит, что хочется раздеться..

Попробуй суп, не бойся! Есть лекарства...

Нет, никогда! Но изредка - конечно...

Чтоб "всё забыть", хоть что-то нужно вспомнить...

Всё нипочём любви! Когда есть деньги.

Я шла навстречу счастью... разминулись...

Не всем дано без устали лениться.

Влюбить бы pад... Выпендpиваться тошно!

Вот и звонок, которого не ждали.

Как страшен приговор любимых женщин.

А вот ромашки я тобою мять не стал бы.

Ты пpиласкай меня... Hо только без пpетензий!

Мы женимся обычно на нормальных...
Читать далее...